Пройти с актёром (часть 4)

«Я где-то вычитал, – делился Геннадий Мушперт, – что бывают режиссёры-художники, а бывают режиссёры-композиторы. Я – из последних. Что касается звука, ритма, дыхания – тут я всё понимаю и чувствую. А вот художников…» Видимо, художники-сценографы это тоже чувствуют, выдавая решения более или менее удачные – и только. Безоговорочно образцовой можно назвать работу с художником Алёной Игрушей над спектаклем «Лиса и виноград» (2009, Белорусский республиканский театр юного зрителя): на маленьком станке, чуть приподнятом над сценой, она сотворила дом Ксанфа, философа, рабовладельца, жителя условной Древней Греции. Дом, вместилище тел господских и рабских, предстал как несколько огромных плоских амфор, – сосудов хоть для масла, хоть для праха… хоть для сценической истории о том, как хозяин приобрёл нового раба («Меня дали в придачу», – уточняет персонаж), а раб оказался… Ну, допустим, это драматург Фигейреду так решил, а режиссёр его поддержал – и готов новейший миф о рабе, который по всем статьям побивает господина, для себя добиваясь только свободы. Этот раб одет в потрёпанную одёжину цвета натурального льна – серую, значит, а домашние и гость Ксанфа – в красных и оранжевых одеяниях. Прямо-таки краснофигурные персонажи росписей сошли на сцену и задвигались, заговорили, зажили своей условно древней жизнью, предвосхищая темы, о которых сурово ведёт речь Всеобщая декларация прав человека.



Актёрская пластика подчинилась костюмам, чёрная одежда сцены сработала как наводка в бинокле – добавила резкости, яркости, чёткости. Поневоле укрупнилась каждая деталь. Холщовая торба хозяйского раба, к примеру, с первого выхода актёра не менялась в объёме, но по мере того, как персонаж стал рассказывать свои остроумные байки, как это остроумие понравилось хозяйской жене, как хозяин привёл гостя и заставил раба бегать на рынок, как событие следовало за событием, торба вызвала любопытство. И когда рабу даровали свободу, торба по режиссёрской задумке чудесно раскрылась, и оттуда, одна за другой, были извлечены шитые игрушки – персонажи баек, которыми раб так веселил, так напрягал и так раздражал… Уходя в свободные люди, раб по имени Эзоп одарил ими всех сценических персонажей, каждой игрушкой выявляя своё представление о человеке. Лиса, которая в эзоповой байке облизывалась на виноград и в утешение себе заключала, что он ещё зелёный, досталась прекрасной хозяйке. В этой же сцене – прощания с Эзопом – свою игрушку получил домашний экзекутор Эфиоп. Жестокий, дикий и бессловесный (у драматурга), он потрясённо назвал её. Словом…
О тюзовском спектакле «Лиса и виноград» подробнее можно узнать здесь и здесь; рецензенты написали достаточно, но о спектакле ещё можно составить и собственное мнение, раз в месяц он значится в афише театра.

Следующие тексты о Геннадии Мушперте я когда-то взяла с сайта Гродненского областного драматического театра.

«Его спектакли – всегда желанные гости на различных фестивалях. На Международном фестивале русских театров стран СНГ и Балтии “Встречи в России” (г.Санкт-Петербург) “Рок-концерт с Григорием Гориным” по произведениям Г.Горина (2003 г.) и “Одинокий запад” М. Мак-Донага (2004 г.) получили высокую оценку жюри. Его спектакль “Играем в Маршака” был отобран от Республики Беларусь для участия в Международном Московском телевизионно-театральном фестивале “Ожившая сказка” в 2004 году. На VII Международном фестивале античного искусства “Боспорские агоны”, проходившем в июле 2006 года в г.Керчь (Украина), спектакль “Рок-концерт с Григорием Гориным” вызвал настоящий фурор, победив в двух номинациях из четырех. Геннадий Мушперт удостоен приза за лучшую режиссуру.»

«Ещё одна премьера 2009 года состоялась на сцене нашего театра (гродненского областного драматического – Ж.Л.). Режиссёры-постановщики Сергей Куриленко и Геннадий Мушперт - вынесли на суд зрителей свою версию романа Ф.М.Достоевского « Братья Карамазовы» - трагедию «БРАТ АЛЁША». Сцена была оформлена в чёрно-красных тонах: строгий классический декор завораживал зрителей. Постановка выдающегося классика русской литературы – задача не из лёгких, но превосходная игра актёров и особенно Александра Шелкоплясова, заслуженного артиста РБ вызвали у зрителей такие эмоциональные приливы, что у многих на глазах появились капельки слёз. Значит, сумели донести до зрителя всё, что прочувствовали сами. Те, кто сидели в первых рядах, отчётливо видели слёзы на глазах артистов. Так сыграть могли только люди с высоким чувством ответственности за то, что им доверили, и донести до зрителя свои чувства и переживания. Полный зал и ни одного свободного места. Последний монолог Алёша Карамазов произносил так, что в зале слышны были вздохи зрителей и видны их слёзы. Буря оваций благодарных зрителей в конце спектакля и приглашение режиссёров-постановщиков на сцену. Такого давно не было в театре. Это вдохновляет артистов и зрителей на новые творческие работы.»

Актёров вдохновляет и то, что Геннадий Мушперт их любит. Любит возиться с ними на репетициях и доводить до блеска каждый выход. «А это потому, – смеётся Мушперт, – что я артистом был, артистом и остался. И моё главное выразительно средство – это… я. Я готовлю спектакли и вместе с артистами ношусь по сцене; когда задержка за какой-нибудь развязкой, мне надо выскочить на подмостки и буквально пройти с актёром весь проблемный круг, – тогда всё решается. Это – мой очередной недостаток. Потому что у режиссёра выразительные средства – портал и труппа. А у меня – я один… Но я с этим недостатком борюсь. Как с самим собой.»

Дай Бог, чтобы он, Мушперт, себя не победил.

P.S. Откликаясь на скромную анонимную просьбу рассказать о режиссёре Геннадии Мушперте, я использовала свои старые газетные рецензии и интервью. Материалы, которые удалось найти во «всемирной паутине» оказались слишком скупыми.