Одна просветлённая душа (часть 2)

...Да идти куда подальше от театральных подмостков, где за сочувствие к утончённой организации его личности целый зал может заплатить нервным срывом. Потому что парень-девушка старательно копает себе могилу честным и требовательным отношением к армейской жизни. Ты же артист, Лебёдушкин, а у них на всё уставы! Да попрактикуйся, порепетируй, сыграй недоумение, раскаяние, сожаление! Ты же девушка – вспомни о женском коварстве! Сбей с толку капитана, покайся перед полковником, убеди полкового врача Морозова… Виноват, скажи, по всем статьям! Виноват, простите-накажите-пощадите… а Лебёдушкин – домой, говорит, меня отправьте! Отправят, если сами захотят, не видя другого выхода. Значит, их надо хитростью брать – военной там или какой другой. У тебя же жизнь – одна и прожить её – надо! Тяни до дембеля любой ценой! Впрочем, драматург решил, что ты обречён. И бороться за твою жизнь не по силам даже актрисе Анне Хитрик, которая искренне плачет от духовного напряжения и местами говорит так быстро, что трудно разобрать. Вот если бы она (то есть Лебёдушкин) боролась, да не получилось всех обмануть и убедить! Если бы они, силы зла, щипали перья ангельские (ой, лебединые), да притом артритом мучились, телесно и духовно ощущая свой недощип, тогда – да. Тогда – драма. А когда перья не растут или жертва сама в пасть лезет…



Лебёдушкин(а) просветляет душу командира совестью, раскрытием артистического таланта и Шекспиром. Шекспиром! Это значит, что свою современную ситуацию драматург расчётливо подпирает ситуацией классической: Полковник на полном серьёзе принимается за драманализ изучение причинно-следственных связей в «Отелло», отрывок из которого ему предлагает подготовить рядовой (ая).
Отелло не ревнив, как известно из Пушкина. Отелло доверчив. Лебёдушкин(а) и Полковник берутся за сцену, где знаменитый мавр высказывает Дездемоне свои несправедливые обвинения, зная об этом. У Лебёдушкина(ой) на глазах даже слёзы блестят – то ли от радости за непогубленный полковничий талант, то ли от зависти к такому таланту. Но Полковник! Но вы! Вы же играете шекспировского служаку Отелло, полководца-победителя, обманутого собственным подчинённым! Вы же думаете над ролью, материал для нёе из собственной жизни берёте! И в ней ваш собственный подчинённый подобную же интригу измышляет. Почему вы стали так доверчивы? Да Лебёдушкина(у) ни на шаг нельзя от себя отпускать! Ему бы не в клубе жить, а у вас на кухне под замком!
…Режиссёр Николай Пинигин и актёр Анатолий Жук убеждают безоговорочно: жизнь персонажа Отелло для Полковника оказывается важнее своей. Искусство становится над жизнью! Но неизменно решение драматурга Гладилина: как снег на голову сваливаются учения, Полковник отбывает командовать. Может взять Лебёдушкина (у) с собой? Может. Ему для этого никаких предлогов не надо – он командир. Но не берёт? Не берёт. Доверяет могуществу армейского устава и оставляет рядового... на волю судьбы и капитана Багаева. И это единственное тонкое место в исполнении Анатолия Жука. Оно не рвётся. Оно как-то… провисает. Потому что актёры разыгрывают полнокровную человеческую драму в обстоятельствах театра абсурда, когда из него, абсурда, как из прокрустова ложа, то уши торчат, то души…

Окончание следует