...Каждый персонаж в спектакле двигается легко, непринуждённо, – никто не сбивается, фигуры не путает. Из сцены в сцену лебедем переплывает Клеопатра Львовна Мамаева – не глупая, между прочим, женщина, – влюбившись в Глумова, она расцветает на глазах (Анжелика Барковская); с достоинствоим и строго по делам переходит Мамаев, указуя и грозя пальцем (Виктор Дашкевич); марширует маленький вояка Крутицкий (он в спектакле – бывший морской офицер), даже к дамам в ногу, в ногу пристраиваясь, биноклем вертит налево-направо, рассматривает, вглядывается, мельтешит, но достоинства не теряет (Тадеуш Кокштыс); осторожно переступает Софья Игнатьевна Турусина – ждёт знаков судьбы, вся в догадках, сомнениях и предположениях (Галина Букатина); передвигается, трясясь и костенея от глупости и страха разоблачения, предсказательница Манефа, – дура дурой, но свои три рубля (пять и двадцать пять) от Глумова имеет (Лариса Антосева); перепархивает, перелетает Машенька, племянница Турусиной: замуж ей хочется, тётке в ноги валится, но сразу же забывает, зачем повалилась – так и валяется, ножками перебирает (Нина Обухова)... Воистину, каждый – сам себе мудрец, ма-аленький такой, но важнейший центр мирозданья! А что у каждого мудреца на шевелится дне? Власть тьмы? Заповедные инстинкты? В спектакле Талипова – признания да значимости хочется каждому. Значимости да признания. А это материи деликатные и требовательные. Григорий (Андрей Качан) всего-то – человек Турусиной, то есть слуга в доме, а сколько в нём железного равнодушия к судьбам мира и ближнего своего – его значимость уже при нём. Свершилась значимость. По всему видать – обольщением собственной барыни, уж очень она смущается да суетится при его появлениях. Крутицкий для значимости сочиняет трактат, Мамаев заменяет новейший самоучитель, Голутвин (Юрий Цвирка) деловито собирает компромат на Глумова (вроде ничего личного, но ведь не дал эпиграмм, когда Голутвин просил, и в люди выходит!), а Городулин открывает железную дорогу (тот ещё персонаж в исполнении Александра Базука – ничем его не удивишь, ничем не заденешь за живое, а вот же шевелится на дне желание, жить спокойно не даёт!). Потому что значимость – залог душевного равновесия, уважения к себе, личной эпохальности. Мудрецы, одним словом. Друг друга стоят.
В спектакле нет ни одного исполнителя, который бы не расстарался для своего персонажа: коласовцы показывают ту замечательную манеру игры, которая называется ансамблевой и редко встречается в наших театрах. Ансамбль спектакля действует деликатно, точно, выверенно и по-хорошему больше склонен к юмору, чем к сатире. Заметно, что актёры любят своих персонажей, но в этой любви не теряют чувства меры и сценического вкуса. Перед зрителем не шаржи, не карикатуры, не раскрашенные силуэты, а полноценные герои в своей исключительной житейской мудрости, потому что всё делают по правилам! Правда, граничит эта мудрость по меньшей мере с идиотизмом. Тот же Глумов при всех своих талантах – ну очень уж правильный молодой человек, что прямо провоцирует окружающих на размышление: с чего бы это? К чему бы это? Так ведь задумываться надо...
Согласно классическим театральным решениям эти персонажи, дойдя до правды о намерениях Глумова, раздобыв да почитав его дневник (надо видеть, как Клеопатра Львовна его добывает – буквально выуживает) должны против него сплотиться – быстро, безжалостно, жестоко; должны стать страшными аж до зрительского испуга. Они такие и есть, они так и делают – по-существу. Но... Теперь-то чего бояться? Глумов уже изучил, исследовал, понял, достал до дна... их человеческого механизма. Как и нехитрого механизма их отношений типа современного пособия “Как заработать миллион/как выжить в офисе”.
В роли Глумова занят Юрий Гапеев, которому временами не достаёт разве что сценического опыта, но никак не жизненного. Его Глумов – интриган уверенный, осторожный, но у него и совесть имеется, и уважение, и обхождение, и актёрские способности налицо. И детское желание быть значимым – для себя, для маменьки, для уверенности – пусть не в завтрашнем дне, так хотя бы в сегодняшнем ужине.
В финале драматург наказывает Глумова и сразу же устами общества (Крутицкого) сообщает зрителю, что парня высоко оценили. Покажут характер и вернут, и будет он отрабатывать для них и работать для себя. В спектакле гости Турусиной взялись было бить-наказывать Глумова, мгновение – и оставили героя в одном белье. А он взял и не испугался. Не растерялся. Не струсил. Да так, что растерялись, испугались и струсили все они вместе и каждый в отдельности, каждый – за своё: а попробуй теперь, обойдись без Глумова! Что, невеста за другого замуж пойдёт? Так и слава Богу, уж Клеопатра Львовна... уж Нил Федосеич.. уж Иван Иваныч... м-м... Перемудрили, мудрецы.
Вот так, согласно драматургу и режиссёру, и выходят в люди. Механизм старый, ржавый, подпорченный, но работает. Всё двигается, всё шевелится, всё показывает характер. Даром что стрелки стоят.
Комментариев нет:
Отправить комментарий